Диалог до хрипоты
- Подробности
- Создано 18.05.2016 18:50
В апреле нынешнего года Служба занятости северной столицы отметила 25-летие. Как изменился за прошедшее время петербургский рынок труда и что нужно сделать для его совершенствования? Об этом наш корреспондент беседует с одним из организаторов службы, главой городского комитета по труду и занятости населения, доктором экономических наук Дмитрием ЧЕРНЕЙКО.
– Дмитрий Семенович, в 1991-м, когда Служба занятости начала работу, ей пришлось стартовать с нуля...
– Это действительно так: современная Служба занятости России началась с констатации того факта, что человек получил право как работать, так и не делать этого. Стоит напомнить: до появления в нашей стране соответствующего законодательства нежелание трудиться – тунеядство – считалось уголовным преступлением и каралось одной из статей УК. Причем некоторое время обе правовые нормы существовали параллельно. С одной стороны, к такому фундаментальному изменению статуса права на труд все стремились, а с другой – оказались не готовы.
– Почему, на ваш взгляд, это произошло?
– Потому что труд одновременно стал и правом, и обязанностью. Ведь если это обязанность, то де-факто и рабочие места, и люди должны быть полностью подотчетны государству, которое определяет все правила игры на рынке труда. Решает, где (и какие) будут предприятия. Куда надо перемещать рабочую силу... Мы знаем, как это работало раньше: ежегодно принимались решения, согласно которым при необходимости в Петербург «завозили» до 50 тыс. человек. Их, согласно заранее поданным заявкам, распределяли по предприятиям. «Закрепляли» с помощью жилья или других мер. И таким образом обеспечивали кадрами практически все значимые отрасли городской экономики. Однако, после того как люди законодательно получили право на труд, которое необязательно реализовывать, картина рынка труда постепенно изменилась.
– Это случилось по той причине, что государство перестало его жестко регулировать, а интересы участников начали разниться?
– Сам рынок труда стал совсем иным. Ведь в то время когда служба занятости начинала работу, даже количественные показатели рынка труда были совершенно другими. На нем действовали в основном крупные предприятия с многотысячными коллективами. Что сейчас? Существующий рынок я нередко называю «квантовым», потому что он раздроблен на огромное число «частиц», а сам работодатель значительно изменился.
Давайте разбираться: сейчас количество трудоспособных жителей города превышает 3,2 млн человек, а действующих предприятий насчитывается до 330 тыс. Много ли из них крупных? Самые большие коллективы у метрополитена и «Пассажиравтотранса» (по 15 – 16 тыс. человек), а из полностью коммерческих – у «Ленты» (около 6 тыс.). Все остальные, даже бывшие ранее крупными, производственные предприятия – максимум 1,5 – 2 тыс. сотрудников. А ведь и образовательные учреждения были настроены на огромные объемы выпуска... Еще с середины 1990-х под воздействием объективных факторов рынок труда стал быстро меняться, а вот система его регулирования, особенно с начала нового века, лишь пыталась догнать эти изменения.
– Вместе с тем ситуация на рынке труда, во всяком случае в Петербурге, остается довольно устойчивой...
– Даже в кризисные моменты уровень общей безработицы у нас не превышает 2%, а регистрируемой, официальной – 0,5%. По международным меркам, это достаточно низкие показатели. И в отраслях (к примеру, автопроме), которые сейчас больше всего пострадали от спада спроса, ситуация остается приемлемой. Однако надо понимать: Петербург и Москва – скорее исключения из правила. Экономика Петербурга изначально диверсифицирована, и если в автопроме снижается занятость, она растет в судостроении. Или где-то еще. В нашем городе работники имеют возможность менять сферу деятельности, приспосабливаться к рыночным условиям. Во многих других регионах России, увы, таких возможностей нет...
– Но в Петербурге многое было сделано для того, чтобы появилась подобная диверсификация и не было серьезных социальных последствий...
– Здесь наш город имеет три достижения принципиального характера.
Первое – налаженный с помощью необходимости подписания Трехстороннего соглашения диалог сторон социального партнерства. В этом году оно будет подписано в 24-й раз. Механизм успешно работает и охватывает не только рынок труда, но и все остальное – вплоть до условий детского отдыха и тарифов ЖКХ. Летом 2015-го был беспрецедентный случай, когда в середине года, 15 августа, в Петербурге поменяли размер МРОТ. Думаете, такие решения легко даются? Порой споры шли очень серьезные... Но и губернатор Георгий Полтавченко, и руководитель Союза промышленников и предпринимателей Анатолий Турчак, и глава профсоюзов Владимир Дербин пришли к общему пониманию необходимости повышения МРОТ. Такой шаг – абсолютно правильный. А главное – все стороны у нас приняли эти правила игры и выполняют ее условия.
Второе – появление инфраструктуры рынка труда. И она, что бы ни говорили, работает.
А третье – постепенный уход от практики запоздалой борьбы с проблемами и переход к логике управления человеческим капиталом. Сейчас мы стараемся (и что-то уже получается) переходить к системам кадрового обеспечения. Не для отдельного предприятия, а для отраслей и кластеров. В этом смысле принципиально важное, даже революционное, событие – определение механизма формирования контрольных цифр приема системы профессионального образования.
– Наверное, здесь тоже не обошлось без споров до хрипоты...
– Поверьте, это произошло в результате очень тяжелых переговоров. И вовсе не потому, что кто-то не хотел другого слышать – даже методологически это крайне сложно. Ведь надо учитывать, что система образования видит мир своими глазами, работодатель имеет собственную точку зрения, а рынок труда в целом предполагает наличие еще какой-то системы, в рамках которой все стороны действуют согласованно. Привести интересы всех его участников к общему знаменателю, создав приемлемую для разных сторон единую платформу, – задача крайне сложная. Ведь даже вопрос о том, как сформировать кадровую потребность от всех 330 тысяч предприятий, вызывает массу проблем. Однако задачу решать удается: мы вышли на инструментарий, который можно применять на практике. И в прошлом году совместными усилиями измерили и спрогнозировали потребность в кадрах в таких отраслях, как строительство, транспорт, энергетика, и некоторых других.
– Но наверняка остались и нерешенные проблемы...
– Конечно. Да, в последние 3 – 4 года нам многого удалось добиться. Главное достижение – сами участники рынка труда Петербурга постепенно понимают, что их роль должна меняться. С той целью, чтобы вместе достичь результата, который устроит всех. Но проблем хватает. Это и вопрос организации занятости людей с ограниченными возможностями, и проблемы регулирования трудовой миграции. Важный вопрос – изменение законодательства в соответствии с современными требованиями рынка труда.
– Можете пояснить на примере?
– Если применяется страховой принцип, то работодатель, который сам не создает рабочие места для инвалидов, платит соответствующий взнос, с помощью которого (и аналогичных от других предприятий) их организует Служба занятости. Сейчас такой возможности у нас нет, а действующий размер штрафов невелик – за весь прошлый год нам удалось собрать только 60 тыс. рублей. Чтобы изменить ситуацию, можно вернуться к страховому принципу или поискать еще какие-то механизмы. Но если совсем не менять законодательную базу, решить целый спектр крайне важных для рынка труда вопросов будет очень сложно.
– Есть ли у вас уверенность в том, что начавшиеся на петербургском рынке труда позитивные структурные перемены носят необратимый характер?
– Да, такая уверенность имеется. Хотя бы потому, что даже наиболее консервативные участники рынка труда понимают: развитие крайне важно и обуславливает будущий общий успех. Можно, конечно, пытаться отстаивать сиюминутные интересы, что-то выигрывая здесь и сейчас. Но это неконструктивно. Тенденция очевидна: без диалога, предполагающего активное взаимодействие, а подчас и уступки, в развитии современного рынка труда, соответствующего не только сегодняшним, но и завтрашним требованиям, двигаться вперед невозможно.